Original:

Original:

• demoscope.ru
• Демографический еженедельник Демоскоп Weekly
• https://www.demoscope.ru/weekly/2017/0719/nauka05.php

Миграция населения в переписях России и СССР[1]

Моисеенко В.М.

Оценка роли миграции населения в качестве важнейшей, а нередко и главной компоненты динамики населения, связана с повышением роли информации об этом процессе. В настоящее время сложилась достаточно устойчивая иерархия источников данных о миграции. Главным из них чаще всего признаются переписи населения. Их значение особенно возросло после того, как в соответствии с рекомендациями ООН в 1960-1970 гг. в большинстве стран в переписной лист был включен вопрос о месте рождения[2]. Вторым по значению является текущий учет (в ряде стран регистры населения). Значительную роль играют также выборочные обследования, которые, нередко дополняя переписи, используются также для исследования практически не учитываемых различных временных форм пространственной мобильности и истории миграционного поведения населения.

Общепризнана незаменимая роль переписей в оценке тенденций и результатов миграции, ее влияния на процесс размещения населения на территории страны и его формирование. С учетом особенностей формулирования вопросов о миграции накоплен значительный опыт прямых и косвенных оценок этого процесса. Только по материалам переписей можно проанализировать состав населения по двум категориям - мигрантам и немигрантам по самым различным признакам в их сочетании (по возрасту и полу, национальности), а мигрантов также по времени вселения (или продолжительности проживания).

В настоящее время в России существуют различные источники данных о миграции. В их числе - текущий учет, переписи, микропереписи, учет беженцев и вынужденных переселенцев, а также внешней миграции. Среди других источников - обследование причин миграции, проведенное Госкомстатом России в 1991 г., а также введенная в 1992 г. ежеквартальная отчетность в районах, пострадавших от аварии на Чернобыльской АЭС, “Сведения об изменении численности населения в зоне радиоактивного загрязнения’’, включающая и миграцию. Бесспорным в последние годы является факт расширения источников информации о миграции не только с их количественной, но и качественной стороны. Проблема их совершенствования с точки зрения адекватности современному характеру миграции, а точнее пространственной мобильности населения, предполагает взаимосвязанное рассмотрение этих источников в комплексе и каждого в отдельности. В стратегическом плане возможно также изменение соотношения между ними, в первую очередь между текущим учетом и переписями. Мы видим изменение такого соотношения в увеличении роли переписей, что не умаляет значения и не снимает проблем совершенствования текущего учета.

В современной России исторически сложившиеся причины обусловили главную роль текущего учета. В числе таких причин - связь текущего учета с пропиской (выпиской) населения. Неодинаковое понимание причин и функций миграции в различных общественно-политических условиях в большей мере нашло отражение в программах переписей, хотя не могло не повлиять и на состояние текущего учета. Цель данной статьи - проследить содержание различных переписей, проведенных на территории России и СССР с позиций миграции и тем самым привлечь к ним внимание как к источнику данных о миграции. Очевидно, что многочисленным вопросам обобщения, разработки, анализа и публикации данных о миграции в переписях разных лет должно быть посвящено специальное монографическое исследование. Подобная работа до последнего времени выполняется, в основном, историками. Особого внимания требует вопрос о сопоставимости переписей, о возможностях взаимосвязанного анализа данных переписей и текущего учета миграции.

С позиции информации о миграции можно выделить три группы переписей в России и СССР. Первая группа включает переписи 1897, 1920 и 1926 гг., вторая - 1937, 1939 и 1959 гг., третья - 1970, 1979, 1989 гг. и предстоящую перепись населения 1999 г.

В первой группе переписей миграции уделялось большое внимание, отражавшее понимание возраставшей ее роли в жизни общества и зафиксированной предварительно в материалах местных переписей (например, в переписях Москвы в 1871, 1882, 1902 и в 1912 гг.). В этот период перепись рассматривалась как незаменимый источник сведений о миграции в условиях практически полного отсутствия других данных.

Неудивительно, что итоги проведенной в январе 1897 г. первой Всеобщей переписи населения Российской империи, отразившей результаты возросшей на постоянной и временной основе пространственной мобильности населения после реформы 1861 г., привлекли внимание современников, хотя мнение о полученных результатах было нередко противоречивым.

По мнению известного статистика В.Г. Михайловского, “…перепись вскрывает факт чрезвычайной экономической и социальной важности, значение которого трудно преувеличить: наличность огромного миграционного движения от центра к окраинам России и из деревень в города… Перепись… ставит нас лицом к лицу с наличностью могущественного течения, все более и более стремящегося оторвать сельское население внутренней России от насиженных родных мест. Это уже не временное движение на отхожие земледельческие промыслы или городские заработки… Здесь мы имеем дело с полумиллионной толпой крестьян, ежегодно поднимающееся с места в поисках лучшего будущего и разрывающей всякие постоянные связи с деревней. Это - настоящее повальное бегство мужика из деревни, всех последствий которого невозможно предвидеть”[3]. Добавим, что полученные в переписи данные не только отразили тенденции миграции конца XIX века, но и обозначили ее перспективы: движение населения “от центра к окраинам” и из села в город, изменявшиеся в различные периоды по величине, интенсивности, составу мигрантов и последствиям, и определили, в конечном счете, содержание миграции на протяжении всего XIX столетия.

Изучение миграции в переписи 1897 г. было проведено по широкой программе. Ответ на вопрос о месте рождения позволил выделить две группы наличного населения: местных уроженцев и неместных уроженцев. Сведения о неместных уроженцах разрабатывались по месту рождения и по следующим категориям: уроженцы данного уезда, уроженцы других уездов той же губернии, уроженцы других губерний и уроженцы других государств, а также по полу и сословиям.

Всего в 89 губерниях и областях Российской империи (без Великого княжества Финляндского) на 125,6 млн. наличных жителей приходилось 11,9 млн. неместных уроженцев (9,4%). Из этого числа неместных уроженцев около 578 тыс. человек родились за пределами Российской империи[4]. Следовательно, в среднем каждый десятый житель страны был зарегистрирован как неместный, то есть как мигрант, что ниже реальной миграционной активности населения из-за высокой смертности.

Важнейшие итоги переписи представлены в следующей таблице:

Таблица 1. Важнейшие итоги миграции населения России по крупным регионам* (по данным переписи 1897 г.)

* Источник: Тихонов Б.В. Переселения в России во второй половине XIX в. М. 1978. С.37.

Данные таблицы 1 показывают заметную дифференциацию крупных регионов в зависимости от двух характеристик миграции - удельного веса неместных уроженцев и величины миграционного прироста. Судя по доле неместных уроженцев, можно сделать вывод о том, что часть населения Европейской части России перемещалась в пределах “собственных” или сопредельных губерний. Однако отрицательный миграционный прирост Нечерноземной и особенно Черноземной полосы свидетельствует о том, что важнейшим результатом перемещения населения из этих территорий явился рост более подвижного населения Азиатской России.

Программа Всероссийской переписи населения 1920 г. содержала, помимо других признаков, место рождения и длительность проживания в месте переписи[5]. Но из-за условий ее проведения, связанных с гражданской войной, голодом и разрухой, перепись, как известно, охватила хотя и основную, но все же часть страны. Кроме того, разработка материалов проводилась децентрализованно. В итоге, по-видимому, в большинстве территорий были получены лишь предварительные данные. Во всяком случае публикации по Симбирской, Екатеринбургской и Тамбовской губерниям не содержат данных о миграции[6].

Всесоюзной переписи населения 1926 г. предшествовали существенно возросшие по масштабам и интенсивности перемещения населения, вызванные войнами, возвращением населения в города из сельской местности, возобновлением переселенческого движения и другими причинами. В этих условиях перепись, по мнению современников, была незаменимым источником данных. “…перепись предоставит в наше распоряжение богатейшие материалы для установления окончательных итогов того настоящего, “великого переселения народов’’, которое имело место на огромной территории Союза ССР со времени мировой войны”[7].

В личный листок переписи 1926 г. были включены вопросы о месте рождения и продолжительности проживания. На этой основе выделялись местные и неместные уроженцы (пришлые). По продолжительности проживания разрабатывались личные листки только для неместных уроженцев, постоянно проживающих в месте переписи. При определении продолжительности проживания принимались во внимание перерывы, продолжительностью каждый более одного года. Постановка вопроса о продолжительности проживания, отсутствовавшего в переписи 1897 г., позволила выделить миграционные когорты, то есть совокупность мигрантов, объединяемых общим периодом вселения в данный населенный пункт или район.

С помощью переписи был получен обширный и во многом уникальный материал, включающий разнообразные характеристики мигрантов в их сочетании. Так, в составе населения по месту рождения и возрасту были выделены родившиеся в границах СССР (без Бессарабии), в том числе родившиеся в городских поселениях. Среди зарегистрированных в городских поселениях выделялись местные уроженцы, родившиеся в других городских поселениях и сельской местности. Специально рассматривались родившиеся в Бессарабии и за границей. Наряду с демографическими, большое внимание уделялось социальным и отраслевым характеристикам самодеятельного населения. Эти же социально-демографические группы были распределены и по продолжительности проживания. Наконец, данные по месту рождения и месту проживания в период проведения переписи позволяют, как и в переписи 1897 г., получить сведения о важнейших направлениях миграции[8].

Значительный интерес представляют материалы о влиянии миграции на формирование населения. Из общей численности населения страны в 1926 г. (147027,9 тыс. человек) местные уроженцы составили 111807,1 тыс. (76,4%), неместные - 34729,0 тыс. человек (23,6%)[9]. Это означает, что хотя на момент переписи преобладало так называемое “оседлое” население, в миграции принял участие каждый четвертый-пятый житель страны. Обратимся к данным, показывающим распределение возрастных групп в зависимости от продолжительности проживания:

Таблица 2. Население СССР по продолжительности проживания и возрасту в 1926 году (в %)

⌹: в том числе в составе неместных уроженцев
⌺: постоянно проживающие по продолжительности проживания, Без установленных.

Рассчитано по источнику: Всесоюзная перепись населения 1926 г. М., 1931. Т. 51. С. 128.

Данные таблицы 2 показывают большую роль миграции в формировании различных возрастных групп. Избирательность миграции в конкретно-исторических условиях середины 20-х годов проявилась в том, что доля неместных уроженцев достигает максимальной величины в группе 20-29 лет, что почти в два раза выше, чем в группе 15-19 лет. В основном, это результат возросшей подвижности населения после окончания гражданской войны и начала восстановления народного хозяйства. Относительно низкая доля неместных уроженцев в группах старше 30 лет отражает большие потери в результате смертности, эмиграции и других причин.

В литературе содержится высокая оценка данных о миграции, полученных в переписи 1926 г. Вместе с тем, судьба этих данных драматична. Опубликованные в 1931 г., они практически оказались невостребованными при подготовке решений, которые в дальнейшем принципиально изменили жизнь общества. Лишь спустя много лет они привлекли к себе внимание[10].

В отличие от переписи 1926 г. переписи 30-х годов проводились в совершенно другой обстановке, испытывали на себе влияние конъюнктуры, связанной с культом личности[11]. Рассматривая миграцию, эту оценку необходимо дополнить.

Уже в конце 20-х годов утверждалось, что в их старом значении переписи “потерпели крушение”, текущая статистика определялась как основная форма статистики, роль переписей сводилась к вспомогательной[12]. Как видно из литературы 30-х годов, применительно к миграции населения такая оценка имела особое значение: именно в эти годы закладывались основы текущего учета миграции, который в соответствии с такой идеологией должен был заменить переписи.

Решающую роль в судьбах источников данных о миграции в эти годы сыграла оценка миграции, ее функций и причин. Наиболее ярко она проявилась в ходе острой идеологической борьбы в конце 20-х годов относительно роли переселений как средства смягчения аграрного перенаселения в Европейской части страны, а также трудов Государственного колонизационного института, закрытого в 1930 г. Понятие “миграция населения”, не устоявшееся и в те годы, на долгое время исчезло из публикаций: его заменил термин “территориальное перераспределение населения”, означавший прежде всего организованный набор рабочей силы. Общим для большинства публикаций тех лет была недооценка и даже игнорирование объективных основ миграции: планирование перераспределения рабочей силы чаще всего рассматривалось в качестве основного условия ее регулирования. К этим причинам во второй половине 30-х годов добавились массовые репрессии и насильственные переселения. В этих условиях по существу невозможной была постановка вопроса о миграции в переписях 1937 г. и 1939 г.

Согласно современным исследованиям, в пробной переписи населения, проведенной в ноябре 1932 г. в четырех районах Московской области, было “обращено особое внимание… на возможность изучить миграцию населения”[13]. По своей программе перепись была ближе к переписи 1926 г., чем к переписи 1937 г. В последний раз примерно в тех же формулировках, что и в переписном листе 1926 г., вопросы о миграции включались в первоначальный вариант переписного листа 1937 г.[14]

По оценке современников, итоги переписи 1937 г. показали совершенно неудовлетворительную постановку текущего учета населения. Огромные просчеты численности населения были вызваны плохой организацией прописки и выписки населения в городах и полным отсутствием регистрации миграции в сельской местности органами милиции. Даже в Москве, Ленинграде, Киеве и Харькове, где, как считалось, “наилучшая постановка прописки и выписки”, действительная численность населения, установленная переписью, резко отличалась от расчетной. Так, численность населения Москвы составила 3798 тыс. человек вместо 3550 тыс. Общее число проживавших без прописки оценивалось не менее чем в 300 тыс. человек. Радикальным средством улучшения учета в сельской местности предлагалось введение паспортной системы: на момент переписи было паспортизировано не менее 40% населения СССР[15]. Характерной для данного времени является оценка И. Писаревым переписи 1939 г., которая показала “процессы перераспределения населения по территории страны, отражающие рост социалистических производительных сил и их новое размещение”[16].

Как известно, в переписи 1959 г. миграция населения также не изучалась. Однако уже в начале 50-х годов начал проявляться интерес к миграции, прежде всего к ее истории, что не могло не отразиться на ходе обсуждения программы переписи. Так, ученые-экономгеографы МГУ им. М. В. Ломоносова и Московского филиала Географического общества АН СССР предложили включить в переписной лист вопросы о месте рождения, длительности проживания, а также о месте нахождения предприятия, учреждения, где данное лицо работает. При этом авторы имели в виду переписи 1897 г. и 1926 г., а также программы переписей в зарубежных странах[17]. В ходе дискуссии предлагалось также включить в переписной лист вопрос о постоянном месте жительства на начало Великой Отечественной войны[18].

Эти предложения не были приняты: все еще сильными оставались представления о миграции, сформировавшиеся в 30-е годы. Как и раньше, в конце 50-х годов такая позиция аргументировалась отличием миграции в целом и ее причин в СССР от миграции в дореволюционной России и СССР в начале 20-х годов. “В последние годы, если не считать вынужденного переселения в период Великой Отечественной войны, переселение в СССР производится главным образом в организованном, плановом порядке, и о результатах переселения имеется текущая отчетность, а также данные статистики механического движения населения”[19]. Другими аргументами против включения миграции в программу переписи назывались многократные перемещения населения после Великой Отечественной войны, невозможность установить какую-либо зависимость между показателями состава населения и продолжительности проживания, отсутствие практической ценности последнего[20]. Вместо вопроса, позволявшего изучить маятниковую миграцию, предлагалось использовать, как более простую и дешевую, статистику пригородного движения, а также отчеты сельских советов о численности населения, работающего в городских поселениях[21].

Таким образом, наиболее сложный период в эволюции миграции, характеризующийся, как известно, беспрецедентными масштабами движения населения, не имеет адекватных источников данных: в период становления текущего учета миграции остались неиспользованными возможности переписей 1937, 1939 и 1959 гг.

Изменившаяся ситуация, во многом повлиявшая и на исследования миграции, прежде всего перемещений населения в восточных районах РСФСР и из села в город, во многом определила включение миграции в программы переписей 1970, 1979 и 1989 гг. на основе 25-процентной выборки. В целом следует подчеркнуть возросшее значение и принципиально новые материалы, которые были получены с помощью этих переписей. Как будет показано дальше, речь в первую очередь идет о роли переписей в исследовании структуры населения в зависимости от продолжительности проживания, что имеет большое значение в анализе процессов его формирования. Однако вряд ли спорным будет утверждение том, что признаки, характеризующие миграцию, были, как правило, ограниченными. К тому же не всегда выдерживался принцип преемственности переписей.

В послевоенное время Всесоюзная перепись населения 1970 г. была первой, включившей вопросы о миграции. Перепись содержала три вопроса. При определении продолжительности проживания населения учитывалось постоянное место жительства и записывалось число лет и месяцев, прожитых опрашиваемым в данном населенном пункте непрерывно, независимо от прописки и ее характера (постоянной или временной) и от перемены адреса в пределах городского поселения или сельской местности района. Критическим временем, нарушавшим непрерывность проживания, считались 6 месяцев. Исключением из этого правила были выезд из данного населенного пункта для прохождения срочной военной службы и за границу[22]. К сожалению, этот вопрос в такой постановке оказался малоинформативным. После уточнения вопроса о месте рождения, то есть выделения местных уроженцев и мигрантов, он был включен в переписи 1979 г. и 1989 г.

В переписи 1970 г. к мигрирующему населению относились лица, прожившие непрерывно в постоянном месте жительства менее двух лет, и при опросе им записывался адрес предыдущего места жительства[23]. Одновременно в переписи был поставлен вопрос о причинах миграции. Специально изучалась маятниковая миграция в крупнейших (свыше 500 тыс. человек) городах.

Хотя при обсуждении программы переписи снова высказывалось мнение об использовании опыта переписи 1926 г., реально дискуссия сосредоточилась вокруг трех вопросов, включенных в проект переписного листа. В частности, вызывала сомнение целесообразность использования двухлетнего интервала для выделения мигрантов[24]. В ряде выступлений предлагался 10-летний интервал[25]. Согласно другой точке зрения, в условиях неполного текущего учета важно было получить характеристики миграции, как процесса, с учетом минимизации влияния повторных перемещений и смертности[26]. Противоречивым оказалось отношение к вопросу о причинах миграции, в частности, высказывалось мнение о возможности их изучения в рамках переписи[27].

Впервые после 1926 г. в переписи 1970 г. были получены данные о числе мигрантов и миграционных потоках, включая сельскую местность, об уровне подвижности различных национальностей. В 1970 г. в составе населения страны насчитывалось 13,9 млн. человек, переменивших место в течение последних двух лет. Наиболее значительными были миграционные потоки между городами (5,3 млн. человек). 4,4 млн. переехали из сельской местности в города. Перемещения между сельскими местностями составили 2,5 млн. человек, а из города в село - 1,7 млн.[28] Одновременно по всем территориям были получены сведения о мигрантах в зависимости от предыдущего места жительства. Это позволило более полно, чем данные текущего учета, оценить территориальные различия в интенсивности миграции:

Таблица 3. Интенсивность миграции укрупненных возрастных групп населения (по прибытию) в республиках СССР (по данным переписи 1970 г.)

⌹: интенсивность прибытия, в % 
⌺: Ранг интенсивности

Рассчитано по данным ЦСУ СССР.

Как видим, существенной дифференциации союзных республик соответствуют большие колебания показателей подвижности укрупненных возрастных групп населения. Одновременно между этими группами существует определенная согласованность в уровне подвижности. Такой же вывод был получен при анализе подвижности различных групп населения в трудоспособном возрасте.

В программы всесоюзных переписей 1979 г. и 1989 г. был включен один и тот же вопрос: с какого времени непрерывно проживает человек в данном населенном пункте. Помимо выделения двух групп населения - проживающих в данном населенном пункте с рождения и не с рождения, определения года переселения, в переписном листе 1989 г. необходимо было отметить - из какого населенного пункта мигрировал опрашиваемый. городского или сельского. В результате переписи были получены данные о продолжительности проживания населения в месте постоянного жительства по СССР, союзным и автономным республикам, краям и областям, а также отдельных национальностей. Распределение мигрантов по продолжительности проживания позволяет изучить генетическую структуру населения[29]. Хотя такая формулировка и означает определенную преемственность с переписью 1970 г., все же она свидетельствует о сокращении программы: в переписи 1979 г. были сняты вопросы о причине перемены постоянного места жительства, о месте предыдущего места жительства. Такая позиция аргументировалась недостатками предыдущей переписи, например, целесообразностью изучения причин миграции с помощью специальных обследований. Если с позицией по этому вопросу можно согласиться, то негативная оценка данных о мигрантах, проживавших на момент переписи менее двух лет[30], вряд ли убедительна: понятие “мигрант” в переписи и в текущем учете не совпадает.

При обсуждении программы снова возник вопрос о качестве текущего учета миграции: в сельской местности он ограничивался учетом передвижения лиц, имевших паспорта. В городских поселениях его недостатки были связаны с нарушениями паспортного режима, а также с большим разрывом во времени между выпиской с прежнего места жительства и пропиской на новом месте жительства[31].

В ходе обсуждения программы снова предлагалось использовать опыт переписи 1926 г.[32] Но решающей оказалась точка зрения о нецелесообразности “усложнения переписи расширением вопроса о миграции, как это было сделано в 1926 г.”[33].

Среди позитивных аспектов дискуссии следует отметить постановку вопросов о расширении в годы, примыкающие к переписи, программы наблюдения и программы разработки миграции в рамках текущего учета[34].

В результате переписи 1979 г., а затем и 1989 г. впервые после 1926 г. были получены данные о составе населения в зависимости от проживания с рождения и не с рождения, а проживающих не с рождения - по продолжительности проживания по всем территориям СССР, городским поселениям и сельской местности, мужчинам и женщинам, укрупненным возрастным группам, населения в трудоспособном возрасте по пятилетним интервалам, а также населения отдельных национальностей. Используя другие термины, речь идет о двух группах населения: немигрантах и мигрантах. местных и неместных уроженцах.

Таблица 4. Состав населения СССР в зависимости от продолжительности проживания в месте постоянного жительства в 1979 году (в %)

⌹: Из общего числа проживающих не с рождения проживают

Источник: Итоги Всесоюзной переписи населения 1979 г. Т. Х.М., 1982. С.5.

Перепись отразила глубокие изменения, происшедшие в составе населения страны: почти половину населения составляли мигранты. С учетом их влияния на рождаемость “вклад” миграции в формирование населения был еще больше. Из данных таблицы 4 видно существенное влияние миграционных когорт последних лет вселения, которые, как известно, в дальнейшем могут уменьшиться за счет миграции и смертности. При всей условности сопоставления с данными 1926 г. очевидна возросшая роль когорт поздних и ранних лет вселения. Это результат сравнительно высокой интенсивности миграции и возросшей продолжительности жизни. В то же время средняя и медианная продолжительность проживания мигрантов изменилась незначительно: в 1926 г. она составляла соответственно 12,0 и 8,1 года, в 1979 г. - 14,2 и 11,0 года. Это позволяет сделать вывод о возросшей повторной миграции. Следует все же отметить, что тенденции и закономерности формирования миграционных когорт с учетом возраста и пола населения по территориям страны не привлекли к себе необходимого внимания.

В соответствии с рекомендациями Всероссийского совещания статистиков по переписи населения 1999 г. преемственность с переписями 1979 г. и 1989 г. сохраняется только по вопросу о проживании в данном населенном пункте с рождения или не с рождения. Вопрос о месте рождения по- прежнему отсутствует. Данные о продолжительности проживания предполагается получить только для лиц, менявших место жительства в последние 10 лет. Эта же группа ответит на вопрос о предыдущем месте жительства, из какого населенного пункта - городского или сельского - она прибыла, а также является ли опрашиваемый беженцем или вынужденным переселением[35]. На совещании высказывались различные точки зрения относительно содержания миграционных вопросов. Однако реальные формулировки свидетельствуют, что опыт истории отечественных переписей недоучитывается.

Наивно было бы считать, что вопросы учета миграции актуальны только для нашей страны: миграция, как демографическое событие, является, по-видимому, самым трудным для регистрации. Кроме того, в современных условиях речь идет об измерении пространственной мобильности населения, частью которой является миграция. Поэтому нередко критически оцениваются и данные переписей[36]. Иной представляется ситуация в нашей стране. Исторический опыт показывает, насколько труднорешаемой является проблема совершенствования текущего учета.

Роль переписи в качестве незаменимого и все более значимого источника данных о миграции в России определяется существенными масштабами и интенсивностью миграции в условиях усиливающейся неравномерности социально-экономического развития регионов и резкого уменьшения роли естественного прироста, неизбежно противоречивых последствий этого процесса, знание о которых важно для различных сфер общественной жизни. Опыт первых отечественных переписей, прежде всего переписи 1897 г.. показывает обоснованность такой оценки.

• [1] Моисеенко В.М. Миграция населения в переписях России и СССР.// Вопросы статистики 1997 №3 С. 30-37.
• [2] Method of Measuring Internal Migration: Population Studies. N.Y.: United Nations, 1970. No. 47. P. 5-19
• [3] Михайловский В. Факты и цифры из русской действительности. Новое слово. 1897. Кн. 9. С. 107, 117.
• [4] Михайловский В. Факты и цифры из русской действительности. Новое слово. 1897. Кн. 9. С. 107, 117.
• [5] Перепись населения//Народонаселение: Энциклопедический словарь. М., 1994. С. 311.
• [6] Всероссийская перепись населения 1920 года. Симбирская губерния. Г. Симбирск, 1923 г. Предварительные итоги переписи населения 1920 года по Екатеринбургской губернии. Екатеринбург, 1920. Предварительные итоги переписи по Тамбовской губернии. Тамбов, 1921.
• [7] Михайловский В.Г. Всесоюзная перепись населения 1926 года. М., 1926. С. 14.
• [8] Всесоюзная перепись населения 1926 года. Т. 51. Союз Советских Социалистических Республик. Семейное положение. Место рождения и продолжительность проживания. Увечные и психические больные. M.-Л., 1931. Табл. IIIа, IIIб, IIIb, IVa, V.
• [9] Рассчитано по источнику: Всесоюзная перепись населения 1926 года. М.-1931. Т. 51. С. 128.
• [10] Данилов В.П. Сельское население РСФСР накануне коллективизации (по данным Общенародной переписи населения 17 декабря 1926 года): Исторические записки. М., 1964. Т. 74; Моисеенко В.М. Территориальное движение населения. М., 1985 г. и др.
• [11] Жиромская В.Б. Всесоюзные переписи населения 1926, 1937, 1939 годов. История подготовки и проведения. История СССР. 3, 1990. Май-июнь. С. 86.
• [12] Переписи в современных условиях//Вестник статистики. 1929. № 3-4. С. 8.
• [13] Лифшиц Ф.Д. Перепись населения 1937 года //Демографические процессы в СССР/Отв. ред. А.Г. Волков. М., 1990. С. 178.
• [14] Жиромская В.Б. С. 94.
• [15] Поляков Ю. А., Жиромская В.Б., Киселев И.Н. Полвека молчания (Всесоюзная перепись населения 1937 года) //Социологические исследования. 1990. №6. С. 11-12.
• [16] Писарев И. Население страны социализма: (К итогам переписи 1939 года) //Плановое хозяйство. 1940. №5. С. 13.
• [17] Всесоюзное совещание статистиков, 4-8 июня 1957 г.: Стенографический отчет. М., 1959. С. 169.
• [18] Там же. С. 255-256.
• [19] Там же. С. 169.
• [20] Там же. С. 273.
• [21] Там же. С. 170.
• [22] Итоги Всесоюзной переписи населения 1970 года. Т. VII. М., 1974. С. 3
• [23] Там же. С. 3
• [24] Всесоюзное совещание статистиков. 22-26 апреля 1968 г.: Стенографический отчет. М., 1969. С. 246.
• [25] Там же. С. 383, 385, 388.
• [26] Там же. С. 385, 387.
• [27] Там же. С. 219.
• [28] Итоги Всесоюзной переписи населения 1970 года. Т. VII. М., 1974. С. 3.
• [29] Рыбаковский Л.Л. Региональный анализ миграции. М., 1973.
• [30] Совершенствование государственной статистики на современном этапе: Материалы Всесоюзного совещания статистиков. М., 1979. С. 120.
• [31] Там же. С. 149-150.
• [32] Там же. С. 201-202.
• [33] Там же. С. 203.
• [34] Там же.
• [35] Рекомендации Всероссийского совещания статистиков по переписи населения России 1999 года//Вопросы статистики. 1996. №7. С. 41.
• [36] Poulain М. La mobilite interne en Europe. Quelles donnees statistiques. Espase, populations, sosietes. 1994-1. P. 13-30.

Automatic Translation (Firefox 128.10.0esr)

• demoscope.ru
• Demographic Weekly Demoscope Weekly
• https://www.demoscope.ru/weekly/2017/0719/nauka05.php

Migration of the population in Russian censuses and the USSR [1]

Moiseenko V.M.

Assessing the role of migration as an essential, and often the main component of the dynamics of the population is associated with an increase in The role of information about this process. Currently enough A steady hierarchy of migration data sources. The main of them Census of the population is most often recognized. Their importance has increased especially after in accordance with the recommendations of the United Nations in 1960-1970 Mr. in most countries, the question of location was included in the questionnaire Birth [2]. The second most important is current accounting (in a number of countries registers of the population). Sample surveys also play a significant role, which, often supplementing the census, are also used for the study almost unrecorded different temporal forms of spatial Mobility and History of Migration Behavior.

The indispensable role of censuses in the assessment of trends is generally recognized and the results of migration, its impact on the process of placement of the population in the country and its formation. Taking into account the peculiarities of the formulation Migration has accumulated considerable experience in direct and indirect assessments of this process. Only on the materials of the census can be analyzed the composition of the population in two categories - migrants and non-migrants a variety of signs in their combination (by age and gender, nationality), and migrants also by time of settlement (or duration of residence).

Currently, there are various sources in Russia data on migration. Among them - current accounting, censuses, microcensions, accounting of refugees and internally displaced persons, as well as external migration. Among other sources - a survey of the causes of migration, carried out Goskomstat of Russia in 1991, as well as introduced in 1992. Quarterly reporting in the areas affected by the Chernobyl accident, “Reports on population changes in the radioactive zone pollution, including migration. Undisputed in recent years is the fact that the sources of information on migration are not only from their quantitative, but also of the qualitative side. The problem of their improvement from the point of view of the adequacy of the modern nature of migration, or rather spatial mobility of the population, involves an interrelated consideration of these sources in the complex and each individually. In the strategic plan, it is also possible to change the ratio between especially between current accounting and censuses. We can see changing the ratio in increasing the role of censuses, which does not belittled at meaning and does not remove the problems of improving the current accounting.

In modern Russia, historically established causes The main role of current accounting. Among these reasons is the connection current accounting with a registration (extract) of the population. Unindependent understanding causes and functions of migration in various socio-political conditions More reflected in the census programmes, although it could not not to affect the state of the current accounting. The purpose of this article - to trace the content of the various censuses conducted in the territory Russia and the USSR from the position of migration and thereby attract attention to them as a source of migration data. Obviously, the many issues of synthesis, development, analysis and publication of migration data in the censuses of different years should be devoted to a special monographic study. Such work is carried out until recently, Mostly historians. Special attention is required by the question of comparability censuses, on the possibilities of interrelated analysis of census data and the current accounting of migration.

From the point of view of information on migration, three groups can be distinguished Census in Russia and the USSR. The first group includes the census of 1897, 1920 and 1926, the second - 1937, 1939 and 1959, the third - 1970, 1979, 1989 and the upcoming census of the population of 1999.

In the first group of migration censuses, a large attention that reflects the understanding of its growing role in society and recorded preliminarily in the materials of local censuses (for example, in the censuses of Moscow in 1871, 1882, 1902 and 1912). During this period, the census was considered an indispensable source of information on migration in the face of the almost complete absence of other data.

It is not surprising that the results of the January 1897. the first general census of the population of the Russian Empire, which repelled results of the increased on a permanent and time basis of spatial mobility of the population after the reform of 1861, attracted attention contemporaries, although the opinion of the results was often Controversial.

According to the well-known statistics of V.G. Mikhailovsky, “…the census reveals the fact of an emergency economic and social importance, the significance of which is difficult to exaggerate: cash of huge migration movement from the center to the outskirts of Russia and from villages in the cities… The census… puts us face to face with the cash of the mighty currents that are increasingly seeking to break the rural population internal Russia from the inhabited places. This is no longer temporary movement on geese agricultural crafts or city earnings … Here we are dealing with a half-millionth crowd of peasants, annually rising from a place in search of a better future and tearing all the permanent connection with the village. This is the real man’s escape from the village, all the consequences of which cannot be foreseen.[3][3] We add that the data obtained in the census not only reflected trends migration of the late XIX century, but also outlined its prospects: movement population “from center to outskirts” and from village to city, changed in different periods in terms of magnitude, intensity, composition of migrants and the consequences, and ultimately determined the content of migration throughout the 19th century.

Study of Migration in the Census of 1897 was carried out according to a broad program. The answer to the question about the place of birth allowed two groups of cash: local natives and non-numn natives. Information about non-nate natives was developed in place birth and in the following categories: natives of this county, natives other counties of the same province, natives of other provinces and natives other states, as well as by sex and estates.

In total in 89 provinces and regions of the Russian Empire (without Grand Duchy of Finland) by 125.6 million Cash residents It was 11.9 million. non-noused natives (9.4%). From this number non-noused natives about 578 thousand. A man was born outside The Russian Empire [4]. Therefore, On average, every tenth resident of the country was registered as a non-nutent, that is, as a migrant, which is lower than the real migration activity of the population Because of the high mortality.

The most important results of the census are presented in the following table:

Table 1. The most important results of population migration Russia in large regions* (according to the census of 1897)

Source : Tikhonov B.V. Resettlement in Russia in the second Half of the 19th century. M. 1978. C.37.

Table 1 shows noticeable differentiation large regions, depending on the two characteristics of migration - the share of non-native natives and the amount of migration growth. Judging by the share of non-native natives, we can conclude that part of the population of the European part of Russia moved within the limits of “own” or adjacent gubernias. However, the negative migration the increase in the non-Black Earth and especially the Black Earth Ring is evidenced by the most important result of the displacement of the population from these territories The growth of the more mobile population of Asian Russia.

The All-Russian Population Census of 1920 contained, among other signs, place of birth and duration of residence At the Census [5]. But because of conditions related to the civil war, famine and Devastation, as you know, covered, although the main, but all part of the country. In addition, the development of materials was decentralized. As a result, it seems that most of the territories were obtained only Preliminary data. In any case, publications on Simbirskaya, Yekaterinburg and Tambov provinces do not contain data on migration [[6]6].

All-Union Population Census of 1926 preceded significantly increased in scale and intensity of population displacement, caused by wars, the return of the population to cities from rural areas, resumption of the resettlement movement and other reasons. V according to contemporaries, the census was indispensable source of data. “…the census will be available to our the richest materials for the final results of the the present, the “great migration of the nations” that took place on the vast territory of the USSR since the world war”[7].

In the personal leaflet of the census of 1926. Questions were included place of birth and duration of residence. On this basis Local and non-local natives (allea). In the duration residence was developed personal sheets only for non-local natives, permanently residing in the census site. In determining the duration Accepted in the absence of breaks, the duration of every more than one year. Positioning the duration residence, which was absent from the census of 1897, made it possible to allocate migration circuses, that is, a set of migrants, united the total period of settlement in this settlement or area.

With the help of the census, a wide and in many ways unique material, including the various characteristics of migrants in their combination. So, in the composition of the population at the place of birth and age were separated from the USSR (without the borders of the USSR), in that Number born in urban settlements. Among the registered in the city settlements there were local natives born in other urban settlements and rural areas. Specially considered born in bessarabia and abroad. Along with demographics, Great attention was paid to social and sectoral characteristics self-emensive population. The same socio-demographic groups were also distributed according to the duration of residence. Finally, the data at the place of birth and place of residence during the census allow, as in the census of 1897, to obtain information about the most important directions of migration [8].

Significant interest are materials about the impact Migration to population formation. From the total population countries in 1926. (147027,9 thousand. people) local natives were 111807,1 thousand (76.4%), non-local - 34729,0 thousand. person (23.6%) [9]. This means that although at the time of the census the so-called “Separated” population, in migration was attended by every fourth to fifth A resident of the country. Let us turn to the data showing the distribution of age groups depending on the duration of residence:

Table 2. Population of the USSR by duration Accommodation and age in 1926 (%)

⌹: including the non-noused natives
⌺: permanent residence at the duration of residence, without fixed

Calculated by source : All-Union census 1926. M., 1931. T. 51. S. 128.

Table 2 shows the large role of migration in Formation of different age groups. Selectivity of Migration in the specific historical conditions of the mid-20-ies appeared that the proportion of non-native natives reaches the maximum in the group of 20-29 years, which is almost twice as high as in the group of 15-19 years. This is mainly the result of increased mobility of the population after end of the civil war and the beginning of the restoration of the national economy. Relatively low proportion of non-native natives in groups over 30 years reflect heavy losses as a result of mortality, emigration and other reasons.

The literature provides a high assessment of migration data, received in the census of 1926. However, the fate of these data is dramatic. Published in 1931, they were practically unclaimed in the preparation of solutions that have fundamentally changed life of society. Only after many years did they attract attention.[10]

In contrast to the 1926 census. Census of the 30-ies in a completely different situation, experienced the influence of the conjuncture, related to the cult of personality [11]. When considering migration, this assessment must be supplemented.

Already in the late 20-ies it was claimed that in their old the importance of the census “wrecked”, the current statistics were determined as the main form of statistics, the role of the censuses was reduced to auxiliary [12]. As can be seen from the literature of the 30-ies, in relation to migration of the population This assessment was of particular importance: it was during these years that the the basics of the current accounting of migration, which in accordance with such an ideology should have replaced the census.

A crucial role in the fate of migration data sources During these years, the assessment of migration, its functions and causes. Most it was manifested in the course of an acute ideological struggle at the end of 20-ies regarding the role of resettlement as a means of mitigation agrarian overpopulation in the European part of the country, as well as labors State Colonization Institute, closed in 1930. The concept of “migration of the population”, not well-established in those years, for a long Time has disappeared from publications: it was replaced by the term “territorial redistribution of the population, which meant primarily organized A set of labor. Common to most publications of those years were Underestimation and even ignoring the objective framework of migration: planning Redistribution of labour was most often considered as the basic condition of its regulation. To these reasons in the second half 30-ies added mass repression and violent resettlement. In these circumstances, it was essentially impossible to question Migration in the 1937 censuses. and 1939.

According to modern research, in the trial census Population, held in November 1932. in four districts of Moscow The area was “a special attention paid… the opportunity to study Migration of the population.”[13] According to its program, the census was closer to the census of 1926 than to Census of 1937. The last time in the same wording, as in the 1926 census form, migration issues included the original version of the 1937 questionnaire[14]

According to the Contemporaries, the results of the 1937 census. showed completely unsatisfactory statement of current population accounting. Huge miscalculations of the population were caused by poor organization residence permits and extracts of the population in cities and the complete lack of registration migration in rural areas by police. Even in Moscow, Leningrad, Kiev and Kharkov, where, as it was believed, “the best statement of residence and extracts”, the actual population established by the census, sharply different from the calculated. The population, Moscow amounted to 3798 thousand. man instead of 3550 thousand. Total number living without a residence permit was estimated at least 300 thousand. man. Radical means of improving rural accounting was proposed introduction of the passport system: at the time of the census was passported at least 40% of the population of the USSR [15]. Characteristic of this time is the assessment of I. Pisar’s Census 1939, which showed the “processes of redistribution of the population by the territory of the country, reflecting the growth of socialist productive forces and their new deployment.”[16][16]

As you know, in the 1959 census. Migration of the population It was also not studied. However, in the early 50’s began to appear interest in migration, especially in its history, which could not but affect during the discussion of the census program. Economographers, economic geographers MSU. M. V. Lomonosov and the Moscow branch of the Geographical Society The USSR Academy of Sciences proposed to include in the census list questions about the place of birth, duration of residence, as well as the location of the enterprise, the institution where this person works. The authors were referring to Census of 1897. and 1926, as well as programs of censuses in foreign countries [17]. During the discussion it was also proposed to include in the questionnaire the question of the permanent place of residence at the beginning of the Great Patriotic War [18].

These proposals were not accepted: still remained strong ideas about migration, formed in the 30-ies. As before, in the late 50-ies of this position was justified by the difference in migration in general and its causes in the USSR from migration to pre-revolutionary Russia and the USSR in the early 20-ies. In recent years, except for the forced resettlement during the Great Patriotic War, resettlement in The USSR is produced mainly in an organized, planned manner, and the results of resettlement are on current reporting, as well as statistics of mechanical movement of the population”[19]. Other arguments against the inclusion of migration in the Census programme called repeated population movements after the Great Patriotic War war, the inability to establish any relationship between the indicators composition of the population and duration of residence, lack of practical Values of the latter [20]. Instead of a question that allowed the study of the pendulum migration, it was proposed use, as simpler and cheaper, suburban statistics movements, as well as reports from the village councils on the population, working in urban settlements [21][21].

Thus, the most difficult period in the evolution of migration, characterized, as is known, the unprecedented scale of the movement population, has no adequate data sources: during the formation period Current migration accounting remained unused possibilities of censuses 1937, 1939 and 1959

The changed situation, which largely influenced the research migration, especially population movements in the eastern regions RSFSR and from village to city, largely determined the inclusion of migration in the census programs 1970, 1979 and 1989. based on 25 per cent samples. In general, the increased importance and fundamental new materials that were obtained by these censuses. As will be shown next, we are primarily talking about the role of censuses in the study of the structure of the population depending on the duration living, which is of great importance in the analysis of the processes of its formation. However, it is unlikely that the assertion that the characteristics of the Migration was generally limited. Besides, not always The principle of succession of censuses was maintained.

In the post-war period, the All-Union Population Census 1970 Mr. was the first to include migration issues. The Census contained Three questions. In determining the duration of residence of the population permanent residence was taken into account and the number of years was recorded and months lived by the interviewee in this village continuously, regardless of the registration and its nature (permanent or temporary) and from the change of address within the city settlement or rural area of the area. Critical times that have broken continuity Accommodation was 6 months. The exception to this rule was Departure from this settlement for the passage of an urgent military Services and [22]abroad [22]. Unfortunately, this issue in such a statement turned out to be uninformative. After clarifying the question of the place of birth, that is, the allocation of local natives and migrants, it was included in the 1979 census. and 1989 Mr.

In the 1970 census. The migratory population was treated Persons who have lived continuously in a permanent place of residence of less than two years, and in the interview, they recorded the address of the previous place of residence [23]. At the same time, the census raised the question of the causes of migration. Pendulum migration in the largest (over 500) was specifically studied Thousands people) of the cities.

Although the Census program was again opinion on the use of the experience of the census of 1926, a real discussion focused around three issues included in the questionnaire sheet. In particular, the desigation of the use of two-year interval for the separation of migrants [24]. A number of speeches offered a 10-year interval.[25] According to another view, in the context of undercurrent accounting It was important to obtain the characteristics of migration as a process, taking into account minimizing the impact of repeated displacements and deaths [26]. The attitude to the issue of migration, In particular, the view was expressed that they should be studied in the framework of Census [27[27]].

For the first time since 1926. in the 1970 census. were received Data on the number of migrants and migratory flows, including rural area, about the level of mobility of different nationalities. In 1970 Mr. The population of the country was 13.9 million. The person who changed place for the last two years. The most significant were migration flows between cities (5.3 million man). 4.4 million moved from the countryside to the city. Movings between rural The area was 2.5 million. man, and from city to village - 1.7 Millions [28] At the same time all territories received information about migrants, depending on from the previous place of residence. This has made it more fully than current accounting data, estimate territorial differences in intensity Migration:

Table 3. Intensity of migration of the convicts age groups of the population (on arrival) in the republics of the USSR (according to the 1970 Census.)

⌹: Intensity of arrival, %
⌺: Range of Intensity

Calculated according to the CSU of the USSR.

As you can see, the significant differentiation of the Union republics corresponds to large fluctuations in the mobility of the large age groups of the population. At the same time, there are between these groups certain consistency in the level of mobility. The same conclusion was obtained in the analysis of the mobility of different groups of the population in working age.

In the 1979 All-Union Census Programs. and 1989. was Included the same question: from what time does he live continuously man in this village. In addition to the allocation of two groups population - living in this village from birth and not from birth, determination of the year of resettlement, in the questionnaire 1989. it was necessary to note - from what settlement The interviewer migrated. urban or rural. As a result Census data were obtained on the duration of residence in the place of permanent residence in the USSR, union and autonomous republics, edges and regions, as well as individual nationalities. Distribution migrants in the duration of residence allows you to study genetic structure of the population [29]. Although this wording means a certain continuity Since the 1970 census, it indicates a reduction in the program: in the 1979 census. Questions were raised about the reason for the change of permanent place of residence, about the place of the previous place of residence. This position argued for the shortcomings of the previous census, for example, the expediency of study of the causes of migration through special examinations. If with the position on this issue we can agree, the negative assessment data on migrants who lived at the time of the census of less than two [30]years[30], hardly convincing: the concept of “migrant” in the census and in the current account Doesn’t match.

When discussing the program, the question of quality again arose current migration accounting: in rural areas, it was limited to the accounting movement of persons who had passports. In urban settlements its shortcomings were related to violations of the passport regime, as well as with large time gap between the desk from the former residence and Rescue at a new place of residence [31].

During the discussion of the program, it was again proposed to use The 1926 Census Experience [32][32] But the point of view of the inexpediency of “complication” was decisive Census by expanding the issue of migration, as was done in 1926 [33].

Among the positive aspects of the discussion should be noted questions about expansion in the years adjacent to the census, Monitoring programmes and migration development programmes within the current accounting [34].

As a result of the 1979 census, and then 1989. for the first time after 1926. Data on the composition of the population were obtained depending on from residence from birth and not from birth, and living not from birth - according to the duration of residence in all territories of the USSR, city settlements and rural areas, men and women, convoyed age groups, the working-age population for five years intervals, as well as the population of individual nationalities. Using other terms, we are talking about two groups of the population: non-migrants and immigrants. Local and non-local natives.

Table 4. Population of the USSR Depending on the duration of residence in place of permanent residence in 1979 (%)

⌹: Of the total number of residents not from birth live 

Source : Results of the 1979 All-Union Population Census T. H.M., 1982. C.5.

The census reflected the profound changes that have taken effect in The population of the country: almost half of the population were migrants. Taking into account their impact on the birth rate of the “contribution” of migration to the formation of The population was even bigger. From the data of table 4 can be seen as a significant the impact of the migration cohorts of recent years of settlement, which, as It is known that in the future may decrease due to migration and mortality. With all the conditionality of comparison with the data of 1926. Obviously Increased the role of cubits of late and early years of population. This is a comparative result high intensity of migration and increased life expectancy. At the same time, the average and median duration of migrants changed slightly: in 1926. It was respectively 12.0 and 8.1 years, in 1979 - 14.2 and 11.0 years. This allows you to do Conclusion of increased re-migration. It should be noted that trends and patterns of formation of migration cohorts taking into account age and gender of the population in the country did not attract Necessary attention.

In accordance with the recommendations of the All-Russian meeting Category: 1999 Census statisticians Continuity with Census 1979. and 1989. is retained only on the issue of residence in this village from birth or not from birth. The question of the place of birth Still missing. Data on the duration of residence is supposed to be obtained only for persons who changed their place of residence in the last 10 years. The same group will answer the question of the previous place of residence, from which settlement - urban or rural - it arrived, and also whether the interviewee is a refugee or forced resettlement [35]. Various views were expressed at the meeting regarding the content migration issues. However, the real wording shows that that the experience of the history of domestic censuses is understage.

It would be a Naive to assume that migration accounting issues are relevant only for our country: migration as a demographic event, is, apparently, the most difficult to register. In addition, in modern conditions, we are talking about the measurement of spatial mobility A population of which is a part of migration. Therefore, often critically The census data is also evaluated.[36] The situation in our country seems different. Historical experience shows, How difficult is the problem of improving the current accounting.

The role of the census as an indispensable and increasingly significant the source of migration data in Russia is determined by significant the extent and intensity of migration in conditions of increasing unevenness socio-economic development of regions and a sharp decrease the role of natural growth, inevitably contradictory consequences this process, knowledge of which is important for various spheres of public life. Experience of the first domestic censuses, primarily censuses 1897. shows the validity of such an assessment.

• [1] Moiseenko V.M. Migration population in the censuses of Russia and the USSR.// Questions of statistics 1997 No3 S. 30-37.
• [2] Method of Measuring Internal Migration: Population Studies. N.Y.: United Nations, 1970. No. 47. P. 5-19
• [3] Mikhailovsky V. Facts and figures from Russian reality. A new word. 1897. Kn. 9. S. 107, 117.
• [4] Mikhailovsky V. Facts and figures from Russian reality. A new word. 1897. Kn. 9. S. 107, 117.
• [5] Population census//Population: Encyclopedic dictionary. M., 1994. S. 311.
• [6] All-Russian census population of 1920. Simbirsk province. Mr. Simbirsk, 1923. Preliminary results of the census of 1920 on the Yekaterinburg province. Yekaterinburg, 1920. Preliminary results of the census on Tambovskaya gubernias. Tambov, 1921.
• [7] Mikhailovsky V.G. All-Union Census of the population of 1926. M., 1926. S. 14.
• [8] All-Union Population Census of 1926. T. 51. Union of Soviet Socialist Republics. Family position. Place of birth and duration of residence. Maternal and mental patients. M.-L., 1931. Table. IIIa, IIIb, IIIb, IVa, V.
• [9] Calculated by source: All-Union Population Census of 1926. M.-1931. T. 51. S. 128.
• [10] Danilov V.P. Rural the population of the RSFSR on the eve of collectivization (according to the National 17 December 1926 Census: Historical Notes. M., 1964. T. 74; Moiseenko V.M. Territorial movement of the population. M., 1985 and others.
• [11] Zhiromskaya V.B. All-Union Census of 1926, 1937, 1939. History of preparation and conducts. History of the USSR. 3, 1990. May-June. S. 86.
• [12] Censuses in Modern conditions//Journal of statistics. 1929. No. 3-4. S. 8.
• [13] F. D. Lifshitz Censuse 1937 population // Demographic processes in the USSR / Person. Ed. A.G. Wolves. M., 1990. S. 178.
• [14] Zhyromskaya V.B. S. 94.
• [15] Polyakov Yu. A., Zhiromskaya V.B., Kiselev I.N. Half a century of silence (All-Union Census of Population 1937) // Sociological studies. 1990. No. 6. S. 11-12.
• [16] Pisarev I. Population countries of socialism: (to the results of the 1939 census) //Plan economy. 1940. No. 5. S. 13.
• [17] All-Union meeting statisticians, June 4-8, 1957: The staple report. M., 1959. S. 169.
• [18] Ibid. S. 255-256.
• [19] Ibid. S. 169.
• [20] Ibid. S. 273.
• [21] Ibid. S. 170.
• [22] Results of the All-Union Census of the 1970 population. T. VII. M., 1974. S. 3
• [23] Ibid. S. 3
• [24] All-Union meeting Statisticians. April 22-26, 1968: Versalm report. M., 1969. S. 246.
• [25] Ibid. S. 383, 385, 388.
• [26] Ibid. S. 385, 387.
• [27] Ibid. S. 219.
• [28] Results of the All-Union Census of the 1970 population. T. VII. M., 1974. S. 3.
• [29] Rybakovsky L.L. Regional Analysis of migration. M., 1973.
• [30] Improvement of the state statistics at the present stage: Materials of the All-Union Meeting Statisticians. M., 1979. S. 120.
• [31] Ibid. S. 149-150.
• [32] Ibid. S. 201-202.
• [33] Ibid. S. 203.
• [34] Ibid.
• [35] Recommendations Of The All-Russian 1999 Russian Census Census Meeting//Questions statistics. 1996. No. 7. S. 41.
• [36] Poulain M. La mobilite interne en Europe. Quelles donnees statistiques. Espase,, populations, sosietes. 1994-1. P. 13-30.